Как снимался фильм «Андерсен. Жизнь без любви».

Как снимался фильм «Андерсен. Жизнь без любви». Отрывки из книги Эльдара Рязанова

Всю жизнь я снимал фильмы на нашем отечественном материале.
Почему вдруг Андерсен?!
А может быть, не вдруг?
Помню, впервые будучи в Дании в 1962 году на неделе русских фильмов и имея жалкие гроши, я купил огромный букет роз и притащил их на могилу Ханса-Кристиана. Чем был вызван этот порыв?
Думаю, моим восхищением могучим андерсеновским талантом. Но не только. Подозреваю, что во мне живет немалая доля чувствительности, сентиментальности. Позже ряд критиков обозвали мои фильмы городскими сказками. Может быть, они были правы, и ощущение, что жизнь бывает временами сказкой, действительно живет во мне. И я невольно чувствовал в Андерсене родственную творческую душу.
Надо сказать, что я ничего о нем не знал в те времена, кроме того, что он сын сапожника и прачки. В восьмидесятые годы двадцатого столетия в поисках сюжета мы с Эмилем Брагинским набрели на фигуру датского сказочника.
Мы написали заявку на сценарий «Счастливый неудачник» и тихо положили ее в «стол». Шли годы. Я много работал, число моих лент достигло двадцати четырех. И тут случилось событие, до которого, я думал, не доживу. Я перешагнул в XXI век, мне исполнилось 75 лет. В связи с этой почтенной датой меня пригласил к себе наш Президент В.В.Путин. Во время беседы Владимир Владимирович спросил меня, как это принято, о моих творческих планах. Повторяю, именно он спросил меня, а не я сам принялся рассказывать о том, что намереваюсь делать в кино. Этот нюанс очень важен, ибо у меня не было никаких намерений просить Президента о чем-либо.
Конкретных кинематографических планов у меня не было. Но предстать перед Президентом человеком, у которого нет будущего, не хотелось. И я вспомнил о своем старом проекте, честно говоря, давно похороненном.
Я рассказал Президенту, что хотел бы поставить фильм о Хансе-Кристиане Андерсене, своеобразную фантасмагорию, где переплетались бы биография писателя и его сказки. Сказал, что это мой давний замысел, но вещь дорогая, ибо лента историческая, и поэтому я практически от этой идеи отказался.
— А сколько фильм может стоить? — поинтересовался Президент.
— Ну, если снимать совместную постановку, то... — тут я ляпнул, назвав огромную цифру с потолка, ибо, честно говоря, был совершенно не подготовлен к такому разговору.
Президент задумался, но затем сказал:
— Мы вам поможем...
Было ясно, что Путин одобрил идею.
Признаюсь, я понимал, что такой фильм — неподъемное мероприятие. И годков мне, мягко говоря, уже немало. Так что сказать о том, что я шел окрыленный открывшейся для меня радужной перспективой, было бы неправильно.
Однако недаром пелось в нашейстарой песне: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью...»
Я принялся за изучение материала, потому что, могу признаться, знал о жизни моего будущего героя весьма мало. Сама жизнь Андерсена, его путь, тяжелые испытания, выпавшие на его долю, да и сам характер великого писателя произвели на меня сильное впечатление! Передо мной предстал персонаж тщеславный, экзальтированный, с огромным самомнением, обидчивый, слезливый, вспыльчивый, наивный до глупости, подверженный депрессиям, в чем-то трусливый, скупой, любитель пожить за чужой счет, практически профессиональный нахлебник и приживал, любитель наград, преклонявшийся перед власть имущими... При этом, одновременно, это был добрый, восторженный человек, в чем-то ребенок, доверчивый, ироничный, с дивным чувством юмора, в чем-то смелый, умный, прозорливый, настойчивый в достижении цели, а главное, невероятно талантливый...
У Ханса-Кристиана был далеко не северный характер. Знаете довольно едкое выражение: «Горячие эстонские парни»? У датчан тоже нордический нрав. Они спокойнее, хладнокровнее своих южных соседей. Так вот, со своим взрывным характером Андерсен очень отличался от окружающих.
Меня потряс один экспонат в музее Андерсена на его родине в Оденсе. Я увидел за стеклом вставную челюсть писателя. Я обомлел.
Представил, что прихожу в музей Пушкина или Достоевского и вижу
среди экспонатов нечто аналогичное. Тут я наглядно понял разницу
между нордическим (датским) и славянским (русским) менталитета-
ми. Мы, очевидно, стыдливее и мягче, нежели прибалтийские жите-
ли. Однако я отклонился в сторону...
Главное, я понял, надо показать Андерсена таким, каким он был,
не идеализируя его. Но и не очерняя, не усугубляя его недостатков,
не смакуя его дурные склонности. И, конечно, я не собирался делать
биографический фильм. В результате во время написания сценария
сложился и своеобразный жанр будущей ленты — фантазия. В этой
фантазии выдумка соседствовала с документальными событиями,
реальные персонажи, имеющие прототипы, шли рука об руку с вы-
мышленными. Например, история на суконной фабрике, где юного
Андерсена приняли за девушку, «мамзель», случилась в действитель-
ности, а, скажем, история с порвавшимся фраком — авторский вымы-
сел. Или же встреча Андерсена-подростка — сына сапожника с наслед-
ным принцем кажется невероятной, но она тоже произошла в жизни.
Тогда же я понял, что один не справлюсь с огромным материалом. Брагинского уже несколько лет как не было. И я позвал Ираклия Квирикадзе. Мы были только знакомы. Я восхищался его фильмами, но в последние годы он переключился на работу кинодраматурга. Главная конструкция имелась, но предстояло наполнить ее эпизодами, ситуациями, диалогами, живыми чертами персонажей. Ираклий — замечательный парень! Он трудолюбив и, главное, поразительно талантлив. Конечно,
некоторое время понадобилось на то, чтобы притерлись наши харак-
теры. Но так как относились мы друг к другу с огромным уважением
и доверием, этот период был весьма коротким. Главное в соавторст-
ве, как мне кажется, умение уступать и отказываться от собственных
придумок, уважая придумки партнера. Выяснилось, что мы оба обла-
даем этим качеством. Мысль, что соавтор по меньшей мере не глупее
тебя, необходима в работе вдвоем. Конфликтов у нас не было
Конечно, в результате изучения биографии, поездок в Данию
я стал напоминать себе мешок, переполненный сведениями и знани-
ями. Впихнуть в фильм хотелось все. Это мешало. Недаром кто-то ска-
зал: «Излишество вредно во всем, даже в добродетели».
Многие сказки, к примеру «Гадкий утенок», или повести, ска-
жем «Счастливчик Пер», или же романы, например «Импровизатор»,
были во многом автобиографичны, написаны Андерсеном «с себя».
Поэтому изначальная мысль о том, что самого писателя и героев его
сказочных персонажей должен играть один и тот же исполнитель,
была, как мне кажется, правильной, плодотворной.
Итак, сценарий был готов! Но не было ни копейки для того,
чтобы можно было набирать съемочный коллектив и запускаться
в производство, в подготовительный период.
Начались поиски денег. Вообще роль попрошайки, побирушки в последние годы стала неотъемлемой частью режиссерской профессии. Была составлена смета.
Причем честная, не завышенная и не заниженная. Картина должна
была стоить приличную сумму. По нашим российским параметрам,
цифра получилась серьезная.
Благодаря Анатолию Борисовичу Чубайсу первый взнос в нашу
работу сделало РАО ЕЭС. Михаил Викторович Шмаков, руководи-
тель профсоюзов, организовал для нас вторую финансовую инъек-
цию. Суммы, внесенные ими, для сметы фильма были скромные, но
благодаря им состоялся старт нашей ленты. И я никогда не забуду их
помощи. Далее пришла помощь от Михаила Ефимовича Швыдкого
и Александра Алексеевича Голутвы, руководителей ФАККа. Нача-
лись поездки с оператором и художником на выбор натуры в Данию,
Санкт-Петербург и по Подмосковью. Приходили актеры для перего-
воров и фото- и кинопроб. Надо было готовиться к строительству де-
кораций, в том числе и натурных, т.е. улиц Копенгагена XIX века.
Фильм предстояло снимать многонаселенный, с огромным ко-
личеством действующих персонажей, не считая участников массовых
сцен. Нищие, обитатели сумасшедшего дома, короли, придворные,
министры, адмиралы, персонажи нескольких андерсеновских сказок
(а это отдельный мир), знаменитые певицы, актеры того времени, ра-
бочие суконной фабрики, проститутки, гимназисты, солдаты и офи-
церы гитлеровской армии, старинные конькобежцы, гробовщики,
музыканты, моряки, датские гвардейцы, сапожники...
Несколько месяцев продолжались подготовительные работы.
Самым неотложным было выбрать места съемок и решить, кто будет
играть главные роли. Правда, надо еще пошить костюмы на размеры
конкретных исполнителей, сделать эскизы декораций, подготовить
реквизит, мебель, изготовить бутафорию и оснаститься кинотехни-
кой. А также собрать полностью съемочный коллектив: костюмеров,
реквизиторов, ассистентов, пиротехников, администраторов, гриме-
ров, светотехников, водителей, всего более пятидесяти человек. Вот
тут уже требуются деньги немалые!
Начались судорожные поиски денежных субсидий, и я решил
написать письмо Президенту, напомнить ему о нашей встрече и раз-
говоре. А чтобы не выглядеть безответственным попрошайкой, я ре-
шил послать ему готовый сценарий. Кстати, замечу скромно: мне
и окружающим сценарий нравился. Я понимал, что у Владимира Вла-
димировича вряд ли найдется время для его прочтения, но надеял-
ся: кто-нибудь из помощников прочитает. Этим человеком оказался
глава администрации Президента, человек, как вы понимаете, очень
занятой! Я раз в неделю звонил тогдашнему главе администрации Президента Д.А.Медведеву. Он обещал помочь. Я ждал. И когда я уже совсем было отчаялся и понял, что пора картину закрывать, так и не начав съемок, последовал звонок от Дмитрия Анатольевича. Состоялась наша встреча, где я узнал, что «Газпром» мне поможет, выделит средства на съемки фильма об Андерсене.
Тут произошло самое интересное. На деньги, присланные «Газпромом», можно было снять ровно половину фильма. Надо, пока не поздно, отказаться и отправить деньги обратно в «Газпром». Но съемочная группа уже истратила все деньги, выдан-
ные нам ФАККом. Если закрывать фильм, то ведь придется отчиты-
ваться о затраченном. А как? Вряд ли кто-то примет отчет пошитыми
костюмами для исполнителей, кинопробами артистов, фотография-
ми найденной для съемки натуры, железнодорожными и авиацион-
ными билетами, ведомостями о зарплате.
Положение было безвыходным. Возвращение денег выглядело бы
идиотизмом, те, кто эти средства выделил, нас бы не поняли. Но как
же поступить? Снимать или не снимать? Вечерами я решал твердо —
не снимать. Не лезть в авантюру, у которой не может быть счастливого
финала. Но по утрам, когда организм бодр (относительно, конечно!),
приходили иные мысли. Вот какие: мы снимем полкартины, подмон-
тируем снятый материал, начнем его показывать и обязательно найдет-
ся кто-то и скажет: «Дорогие наши! Вот вам деньги! Снимайте! Ваша
картина нужна людям!» Вот такие наивные, глупые (не по возрасту)
мысли посещали меня, и мы изо всех сил продолжали готовиться
к началу съемок. Но вечером отчаяние снова охватывало меня.
Пока, наконец, я не решился — снимать! Наполеон говорил: «Главное — ввя-
заться в сражение... А там посмотрим!» Но признаюсь, Наполеоном
я себя не чувствовал... Мы все время ощущали, что в любую секунду
все может накрыться.
Однако поговорим о главном. Как же мы нашли исполнителя
роли Андерсена? Сергея Мигицко мы пригласили из Санкт-Петербур-
га совсем на другую роль. Но когда он появился в гримерной, взъе-
рошенный, возбужденный, чуть-чуть заикающийся, непоседливый,
улыбающийся и при этом внешне походивший на датского классика,
я сразу же воскликнул:
— Да ведь это Андерсен!
По психофизическим данным он, по-моему, очень совпадал с тем Андерсеном, которого я себе представлял. Кроме того, я чувствовал, что актерская палитра его весьма богата, но пока он явно не мог нащупать верные краски, совпадающие с образом. От
меня требовались вера в артиста и терпение.
Однако Мигицко не мог сыграть первую половину роли, когда
герою четырнадцать лет, двадцать и двадцать семь. Требовалось най-
ти молодого Андерсена, но не просто хорошего артиста, надо было
умудриться разыскать актера очень похожего на взрослого героя, по
сути, двойника Мигицко. Я полюбопытствовал, нет ли у него сына?
Оказалось, нет, только две дочери — старшая Катя, кстати, сыграла
у нас в фильме маленький эпизод — молоденькую фрейлину в сказке
«Свинопас».
Благодаря активным поискам Людмилы Романовой, ассистента
по актерам, которая осуществляла поиск и подбор артистов на роли
(сейчас это называется «кастинг»), у нас в группе появился двадцати-
трехлетний Станислав Рядинский. Похожи они с Мигицко были чрез-
вычайно. Когда мы их поставили рядом, то возникло впечатление, что
не то это отец и сын, не то два родных брата, разделенные разницей
в возрасте. Станислав только закончил Щукинское училище и начал
работать в «Ленкоме» у Марка Захарова. Я считаю, мне очень повезло
с Рядинским. Он оказался думающим артистом (что встречается не
так уж часто!), очень способным и самоотверженным. Надо сказать,
что ему было труднее создавать характер, человеческую значитель-
ность, чем Мигицко. Ибо за молодым Андерсеном еще не было того
художнического багажа, андерсеновских сказок, писательской репу-
тации. Как изобразить будущего гения, который в юности не обна-
руживал никаких задатков? Приходилось играть молодого странного
парня, зазнайку, слезливого, некрасивого, нескладного, трусоватого,
то есть на его долю выпала та часть роли, которая называется «Гадкий
утенок». А та часть, которая называется «Белый лебедь», досталась
Мигицко. Конечно, «лебединость» Мигицко тоже была относитель-
ной, ибо и он был странным, слезливым, обидчивым, самоуверен-
ным, скуповатым, далеко не всегда обаятельным.
Задача у обоих была труднейшая: персонаж, которого они иг-
рали, был НЕКРАСИВЫМ, да еще не совсем положительным в своем
жизненном проявлении. Это изначально отталкивало зрителя. И тем
не менее он обязан вызывать к себе сочувствие, жалость, симпатию,
ибо он автор гениальных сказок, любимых всеми людьми на земле.
В «Тени» Мигицко поразил меня тем, как станцевал парный
танец. А в эпизоде «Желтая звезда» актер поднимается, по-моему, до
подлинных трагедийных высот. Я преклоняюсь перед его даровани-
ем. Мне было важно, чтобы зритель понимал: другие роли играет тот
же артист, что и Андерсена, но вместе с тем это другой образ, как бы
еще некие ипостаси главного героя. Я восхищен, как Мигицко сыг-
рал эти роли, ибо благодаря им стал более стереоскопичным главный
персонаж фильма. На долю Станислава Рядинского, помимо юного
Ханса-Кристиана, выпало еще аж три роли. Конечно, Стас без преувеличения прошел во время наших съемок настоящие киноуниверситеты.
Играя Тень, он демонстрирует свои замечательные пластичес-
кие возможности. Мне кажется, Рядинский станцевал виртуозно,
не хуже профессионального танцора. Я не говорю о том, как было
трудно добиться точности, синхронности в сценах, где Тень копиру-
ет Писателя. Здесь требовалось мастерство, которое вырабатывается
только с опытом. А как он сыграл принца-свинопаса! Красив, сексу-
ален, смешон, нахален — все это исполнено озорно и мастеровито.
В фильме есть персонаж, который называется «Человек с доб-
рым лицом». С ним встречается маленький Андерсен (его сыграл се-
милетний Ваня Харатьян) в сумасшедшем («смирительном») доме.
У него на голове нимб из проволоки, и он называет себя «Господь
Бог». Кажется, что подобное самопровозглашение — вид помешатель-
ства. Правда, когда мальчик не верит ему, пациент демонстрирует до-
казательство. Он произносит, воздев руки к ясному небу: «Да будет
дождь!» И немедленно следует удар грома и с небес обрушивается ли-
вень. А когда после смерти старый Андерсен попадет снова на этот же
берег, он станет исповедоваться перед «психом» с проволочным ним-
бом на голове. И неожиданно проволочный нимб озарится божест-
венным сиянием. Вот и думай после этого, кто же он, этот «человек
с добрым лицом»?
Эта маленькая, но очень значительная роль требовала особен-
ного исполнителя. Однажды на концерте, посвященном памяти Ми-
каэла Таривердиева, моего друга, я увидел Вячеслава Тихонова. Я не
встречал его несколько лет. Он изменился. Бывший князь Андрей,
Штирлиц, мичман Панин постарел, отпустил бороду. Его лицо излу-
чало доброту, значительность и достоинство. Я сказал Эмме, которая,
разумеется, была рядом: «Вот кто должен играть Бога в нашей кар-
тине». А дальше была радость встречи с замечательным человеком
и потрясающим актером, с которым мы очень сдружились на этих
коротких съемках.
Очень важная роль в фильме — Симон Мейслинг. Персонаж от-
рицательный, антипод светлому таланту Ханса-Кристиана. Его роль
досталась великолепнейшему Олегу Табакову. Олег Павлович — это,
конечно, актер-оркестр. Работать с ним очень легко и, одновремен-
но, весьма трудно. Обилие красок, нюансов, интонаций требует от
режиссера по сути одного: ограничивать безудержный поток таба-
ковской фантазии, отбирать только те краски, которые точно соот-
ветствуют образу, призывать исполнителя к сдержанности. Ибо, пов-
торюсь, «излишество вредно во всем, даже в добродетели». Работать
с Олегом — счастье. И я жалею лишь о том, что мы поздно встрети-
лись...
Признаюсь, я невероятно доволен всеми артистами, занятыми
в нашем фильме. Две женщины сопровождают героя в киноленте
«Андерсен. Жизнь без любви». Генриетту Вульф, друга Ханса-Кристи-
ана с юношеских лет, его музу, девушку, влюбленную в него, играет
прекрасная Алена Бабенко. Ее талант вспыхнул на нашем кинема-
тографическом небосклоне не так давно. Как она обрадовалась, что
должна играть в фильме горбатую. Для актрисы, женщины — это пер-
вый признак того, что она умна, что не боится выглядеть некрасивой,
ущербной. Алена необыкновенно симпатичное существо, очень жи-
вое. Манера ее игры выразительна, естественна, обаятельна.
Короче, я влюблен в эту актрису!
Теперь поговорим о счастливой сопернице Генриетты, певице
Йенни Линд. Евгения Крюкова — моя давняя симпатия.
Когда у красавицы-артистки огромное чувство юмора, это редкое со-
четание. В нашей ленте Женя играет три роли: великую певицу Йен-
ни Линд и двух принцесс — героинь сказок «Тень» и «Свинопас».
Труднее всего давалась ей роль певицы. Играть женщину доб-
родетельную всегда менее выигрышно, нежели грешницу. Недаром
все актрисы любят играть шлюх, изменщиц, играть адюльтер. В этом
триптихе больше всего усилий нами вместе было вложено в благород-
ную певицу, «шведского соловья», кумира публики. Принцесса в сказке «Тень» — персонаж страдающий, и Крюкова сыграла эту роль замечательно. Но ее вершина — это принцесса в сказке «Свинопас». Она сыграла красивую, глупую, жадную барыш-
ню, которая ради шарманки готова буквально на все, сыграла блестя-
ще, с юмором! А сцена, где во время поцелуев с грязным свинопасом
она доходит до «кондиции», попросту виртуозна. Короче, я влюблен
в эту актрису!
Маму Андерсена Анну-Марию играет уникальная трагическая
актриса Оксана Мысина. Когда художница по костюмам Наталья
Иванова одела Оксану в старинный наряд, я поразился, как она стала
похожа на тех женщин, кого рисовали художники семнадцатого и во-
семнадцатого веков. Она была оттуда, из глубины времени. Сцена,
когда Андерсен после окончания гимназии навещает сошедшую с ума,
спившуюся, наголо остриженную мать, сыграна актрисой с огромной
эмоциональной силой. Поразительная интуиция, верное ощущение
эпохи, достоверность чувств на экране — это все про Мысину. Ее круп-
ный план, когда она смотрит на сына, который сдал ее в приют для
престарелых и убогих, дорогого стоит! Я рад, что встретился с таким
огромным талантом. Короче, я влюблен в эту актрису!
У Галины Тюниной безупречная репутация. Всеобщее (и спра-
ведливое) мнение: Тюнина одна из самых крупных актрис нашего
времени. В фильме сестра Андерсена Карен — сначала порывистая
девушка, униженная сиротством при живой матери, потом бывалая
портовая шлюха, борющаяся за существование, потом больная, не-
счастная женщина, молящая брата о помощи, — все три возраста сыг-
раны ювелирно. И даже умершая сестра, приснившаяся Андерсену
и произносящая обличительный монолог в гробу, исполнена артист-
кой без преувеличений. Одна из особенностей Гали какая-то, я бы
сказал, «патологическая» достоверность. Никакого нажима, никакой
аффектации и при этом полная убедительность и эмоциональная за-
разительность. Замечательное дарование! Короче, я влюблен в эту
актрису!
Наташа Щукина — моя артистка. В «Андерсене» Наташа создала образ примадонны датского балета мадемуазель Шалль, кстати, лицо не вымышленное, а реально существовавшее. В фильме Щукина играет еще и принцессу в «Огниве», смахивающую на маленькую разбойницу из сказки Андерсена «Снежная королева».
Делает это озорно и с удовольствием. Наташа Щукина — ведущая ак-
триса «Ленкома», замечательный мастер, большой талант. Короче,
я влюблен в эту актрису!
Я рад, что встретился в этой ленте с умопомрачительной Марией
Ароновой, сыгравшей Сьюзен, жену Мейслинга. Я в восторге от того,
как она сыграла свою маленькую роль, в особенности трудную и скольз-
кую сцену, где она пытается соблазнить молодого Ханса-Кристиана! Вы
понимаете, дорогой читатель, что я влюблен в эту актрису!
Людмила Аринина (бабушка), Валерий Гаркалин (король), Фе-
дор Чеханков (Бурнонвиль), Леонид Тимцуник (полковник Гульд-
берг), Андрей Толубеев (адмирал Вульф и император в сказке «Сви-
нопас»), Лиля Макеева (проститутка Лола и первая фрейлина в том
же «Свинопасе»), Елена Подкаминская (Доротея Мельхиор), Влади-
мир Пинчевский (Мориц Мельхиор), Ирина Ефремова (королева) —
я счастлив, что работал с этими прекрасными исполнителями, и от
всего сердца благодарю их за талант и прекрасные человеческие ка-
чества, которые они привнесли в наш фильм.
Однако вернемся к началу съемок...
В Дании мы нашли готовые декорации и интерьеры, в которых
можно было снять весь фильм. Там существует несколько так называ-
емых музеев под открытым небом, — музеи старых городов и старых
деревень. Датчане — люди, озабоченные сохранением своей истории.
Старые городские дома XVIII—XIX веков, сохранившиеся в разных
частях Дании, свезли в одно место, проложили улицы и каналы, уста-
новили фонари, замостили так, как было двести лет назад, восстано-
вили конюшни, трактиры, магазины и лавки, мастерские — портнов-
ские, сапожные, шляпные, часовые и прочие; воспроизвели аптеки,
школы, почтовые отделения, квартиры жителей — как богатых куп-
цов, так и бедняков, больше того, они обставили каждую квартиру
мебелью, которая соответствовала не только эпохе, но и материаль-
ному состоянию данного жильца. Помимо мебели каждый дом был
снабжен посудой, как столовой, так и кухонной, разными предмета-
ми быта — салфетками, скульптурками, ножницами, пяльцами, при-
надлежностями для топки печей, подушками, музыкальными инстру-
ментами, иконами, картинами на стенах и так далее. В шкафах висела
одежда тех лет, ходили старинные часы...
Старинные деревни также стали «музеями». Там в конюшнях
стояли лошади, были вырыты колодцы с журавлями, сельские дома
были внутри обставлены, ветряные мельницы крутили свои крылья,
а в прудах плавали утки и гуси; в кузнице можно было подковать ло-
шадь, в загонах гуляли овцы, а по дворам кудахтали куры. При виде
всего этого у меня голова пошла кругом! Я обалдел — это самый точ-
ный глагол, который обозначал мое душевное состояние. Надо же,
какое везение! По сути вся натура, все интерьеры стояли наготове
и ждали, когда я приеду и сниму здесь свой фильм об Андерсене.
В Москве продюсер Дмитрий Корж (он сменил на этом посту
Леонида Бица) готовил съемочную группу к ответственной экспедиции
в Данию. Там мы намеревались снять ту самую половину фильма, на ко-
торую должно было хватить полученных от «Газпрома» средств. Был
зафрахтован чартерный рейс в город Орхус, где и находился музей под
открытым небом «Гамле Бю», что в переводе означает «Старый город».
Кстати, надо сказать, что мы пытались заинтересовать датские орга-
низации нашим сценарием, чтобы они приняли материальное участие
в нашем проекте. Все они сценарий хвалили, но говорили, мы, мол, ма-
ленькая страна и денег у нас нет. Когда же начались пейзажные съемки
(наша администрация в это время изучала расценки, тарифы, стоимос-
ти съемочного дня в музеях, аренды костюмов, карет, лошадей и т.д.),
мы столкнулись с полным отсутствием заинтересованности датской
стороны. Невольно напрашивалась аналогия: как бы у нас, в России,
вели себя люди, если датские кинематографисты приехали бы к нам
снимать фильм, скажем, о Пушкине? Нам казалось, что отнеслись бы
к этому с симпатией и пониманием, чего мы не заметили со стороны
датчан. Кроме того, цены на все нас попросту ужаснули. На наши не-
малые деньги мы бы не смогли снять половину фильма, в лучшем слу-
чае — одну десятую. Помимо этого, выяснилось еще одно обстоятель-
ство: нам не было позволено что-либо изменять в экспозиции музеев,
переносить вещи, снимать в одном интерьере что-то другое, что тре-
бовалось по нашему сюжету. Кроме того, в музеях, на улицах, в интерь-
ерах была стерильная чистота. Это все было музейное, для иностран-
ных туристов, а не жизненное. В начале девятнадцатого века хватало
грязи, мусора, коровьих лепешек на мостовой и тому подобное. Кадры,
снятые в подобной «декорации», выглядели бы мертвечиной.
Наша замечательная художница Людмила Кусакова уговаривала меня снимать все в России, мол, она все построит для фильма. Но меня, признаюсь, пугала эта перспектива.
Группа в Москве рвалась за границу, всем было интересно, да в общем и выгодно. Я терзался. Тем не менее голос разума все-таки победил! 7 апреля, за два дня до вылета, я, узнав, что деньги за перелет еще не перевели в авиакомпанию (о, умный, осторожный Корж!), отменил датскую киноэкспедицию. Сердце болело, уверенности в правильности решения не было. Но жребий был брошен! Сняв пейзажи и фоны, мы с Алисовым
вернулись в Москву. И стали готовиться к съемкам дома. Все актер-
ские графики полетели к чертям. Рухнуло многое, перестраиваться
пришлось на ходу. Но скажу сразу же — решение оказалось судьбонос-
ным! Когда начались съемки в России, я с первых шагов ощутил под-
держку людей. Это все равно что футбольная команда играет дома,
а не в гостях. Болельщики очень помогают, чтобы игра получилась
наступательной, результативной, выигрышной! Но главным «выиг-
рышем» оказалась Людмила Михайловна Кусакова — художник-поста-
новщик нашей картины. Она творила чудеса. Каждый раз, закончив
съемку очередного объекта, я восклицал:
— Какое счастье, что мы не поехали в Данию!
Посмотрите фильм, и вы убедитесь, я прав! Какое количество
выдумки, живых декорационных и жизненных деталей, живопис-
ность, какая мизансценическая свобода, какое поразительное чувство
правды свойственно нашему художнику! Какие дивные интерьеры
смогла она найти в Подмосковье и окрестностях Петербурга.
К этому времени «газпромовские» деньги кончились, группа
оказалась в простое.
И вот тут началось то, чего я панически боялся перед началом
съемок. Мы, что называется, зависли в воздухе, вернее, в безвоздуш-
ном (безденежном) пространстве. Я и мой прекрасный друг, режис-
сер по монтажу Инна Брожовская стали лихорадочно монтировать
снятое, чтобы начать им «торговать», то есть показывать материал
тем организациям и лицам, которые могли бы помочь нам финанса-
ми. Это был для меня тяжелейший период. Неподъемный психологи-
ческий груз лежал на мне. А тут начались отказы в помощи: один за другим руководители банков, телеканалов, олигархи — все те, кто отсмотрел отснятый нами материал, давали ему высокую оценку, но... Никто не хотел расставаться с деньгами. Руководители ведущих телеканалов сообщили, что с удовольствием покажут премьеру нашего фильма, но денегна окончание съемок у них нет.
Некоторые «толстые кошельки» отказывали цивилизованно,
а иные, случалось, делали это по-хамски: не подходили к телефо-
ну, петляли, избегали встречи, переносили разговоры на несколько
дней, надеясь, что я отстану.
Однако нашлись люди, благодаря которым фильм все-таки со-
стоялся. Это прежде всего Михаил Швыдкой, настоящий патриот на-
шей картины. Он помогал всячески, звонил огромному числу людей,
которые могли хоть как-то нам посодействовать, подписывал письма
о помощи директорам музеев, где мы снимали, представителям Пре-
зидента, губернаторам. Михаил Ефимович оказался нашим добрым
гением, его содействие, дружеский локоть я ощущал все время.
Михаил Рудяк, глава «Ингеокома» (к сожалению, так рано ушед-
ший из жизни), Владимир Коган, руководитель индустриально-про-
мышленного банка — их дружеская и финансовая поддержка вытащи-
ли меня, если говорить честно, из пучины отчаяния. Благодаря им
я не стал мизантропом. Этим всем людям удалось не только спасти
фильм, но и мою веру в человечество.
Однако я хотел бы вернуться еще к некоторым авторам нашей
ленты.
На Алексея Рыбникова я положил глаз (вернее, ухо) давным-давно. Я послал Алексею Львовичу сценарий с предложением «руки и сердца». Он благодарно откликнулся, и мы принялись за работу. Рыбников — изумительный мелодист, он очень тонко
чувствует эпоху. В нашей картине это было очень важно. Алексей
Львович — мастер, которому подвластны любые музыкальные жанры
и стихи, он владеет большими и малыми формами.
Рыбников наполнил ткань фильма дивной музыкой: и нежной,
и печальной, и праздничной, и трагической. Алексей Львович — подлинный соавтор картины, внесший в нее свою неповторимую и яркую индивидуальность, невероятно обогативший нашу общую работу.
Теперь о балетмейстере. В моем возрасте новые друзья уже не
появляются. Прочные дружбы завязываются в более молодые годы.
Когда я пригласил в фильм постановщиком танцев Владимира Васи-
льева, я сделал это потому, что восхищался им как гениальным тан-
цовщиком. Много лет я был зрителем, почитателем его безмерного
таланта. Знал я также и о его замечательных балетмейстерских ра-
ботах. Но действительность превзошла все мои ожидания и надеж-
ды. Владимир Викторович оказался потрясающей личностью: его
увлеченность делом, замечательные придумки, фонтанирующая
фантазия, режиссерский напор, точные реакции и при этом неве-
роятная деликатность чувств поразили меня. Надо прибавить еще
огромное человеческое обаяние. Когда Васильев приходил на съем-
ку, он полностью погружался в то, чего надо было добиться. Его за-
мечания были тонки, умны и всегда по сути дела. Признаюсь, когда
Володя присутствовал на съемке, я невольно расслаблялся, отдыхал,
ибо знал, что рядом человек, который не допустит промаха. И я счастлив, что судьба подарила мне на склоне лет такого дивного друга...
С Ниной Колодкиной, художником-гримером, мы встретились
впервые. Она оказалась не только мастером высшей пробы, но и за-
мечательной женщиной. Вообще я должен сказать, что три женщи-
ны, три художницы, окружавшие меня в группе, — Людмила Кусакова,
Наталья Иванова и Нина Колодкина, были моими самыми близкими,
самыми верными людьми. Благодаря этому замечательному «матри-
архату» я выдюжил труднейшую постановку.
Так вот, участи художника по гриму позавидовать, конечно,
было нельзя. Работа ей предстояла попросту адовая.
Я вспомнил шутку: в сумасшедшем доме один сумасшедший
говорит другому: «Почитай, я написал книгу, хочу знать твое мнение».
На следующий день больные снова встречаются. Прочитавший гово-
рит «писателю»: «Книга потрясающая. Замечательный сюжет. Изуми-
тельные образы. Но есть один недостаток — слишком много действу-
ющих лиц». Тут нянечка закричала: «Эй, психи! Отдайте телефонную
книгу!» Так вот, Нине Ивановне предстояло «загримировать» телефон-
ную книгу.
Съемочная группа — это всегда временный коллектив, собрав-
шийся на одну картину. Это сообщество трудится бок о бок всего не-
сколько месяцев в отличие, скажем, от театральных репертуарных
трупп. Фильм кончается, и все разбегаются в другие съемочные груп-
пы. Очень важно, чтобы в подобном содружестве не завелось какой-
нибудь паршивой овцы, лживого, недобросовестного или равнодуш-
ного работника. Наша съемочная семья отлично сдала экзамен не
только по профессиональным качествам, но и по человеческим.
И на прощание еще об одной, вернее, о двух женщинах. Это ре-
дактор нашей ленты Эмма Абайдуллина. Боюсь, буду необъективен,
ибо Эмма по совместительству — моя жена. Поэтому речь идет сразу
о двоих. Жена и редактор всегда со мною рядом. Благодаря им обеим
я жив и работаю. Они обе помогают мне принимать трудные решения,
обе дают мне дельные советы, обе всегда в курсе моих начинаний,
обе помогают преодолевать сомнения. Иногда они в унисон ругают
меня, невзирая на лицо (мое!). Правда, иногда они путают функции,
и редактор меряет мне давление или пускает в глаза капли, тогда как
жена предлагает выкинуть из фильма какой-нибудь эпизод или приду-
мывает афишу фильма. Потом эта афиша становится обложкой книги
об Андерсене.
Ее придумала то ли жена, то ли редактор, то ли обе вместе. Мне
кажется, они обе относятся ко мне неравнодушно. Я им за это очень
признателен и плачу им тем же. Без них я никогда бы не осилил этой
трудной картины...

Фото http://www.dni.ru/culture/2008/12/10/155169.html