Матильда в тренде. Как жить и стареть красиво

Была ли она великой балериной? У ее современников были большие сомнения на этот счет. Но они единодушны в одном: несомненно, она была королевой интриги, обладала железным характером и была необыкновенно притягательна для мужчин.

После событий 1917 года Матильда Кшесинская покинула Россию и начала новую жизнь. Она не поддавалась унынию, не сожалела о потерянном и при всех обстоятельствах старалась каждый день заниматься гимнастикой, делать прическу и думать о красе ногтей. Она открыла в Париже балетную студию, которая имела успех во всем мире. Учиться к ней приезжали даже из Америки.

Легендарная танцовщица и время от времени выступала. Последний раз она появилась на сцене в возрасте 63 лет во время своей поездки в Лондон в июле 1936 года. Балерина вспоминает, что после ее выступления в театре «Ковент Гарден» ее вызывали «восемнадцать раз, что редко встречается в Англии, где публика более сдержанная, нежели в России и во Франции. Цветов я получила уйму, вся сцена была ими заставлена, как ковром».

Не забывала балерина и о России, и гордилась русским балетом и очень обрадовалась, когда узнала, что на родине ее на забыли: «В 1957 году я смогла наглядно убедиться, и меня это так бесконечно тронуло и обрадовало, что, несмотря на события, на политику, на истекшее с моего отъезда из России время, мое имя на родине не забыто.

В этом году у меня завязалась переписка с директором Дома-музея Чайковского в Клину, под Москвой. В первом письме он писал, что в музее нету ровно ничего касающегося моей артистической деятельности, и в частности - моего участия в балетах на музыку Чайковского, и просил меня прислать фотографии и поделиться воспоминаниями о том, как я воспринимала и создавала роли в балетах на музыку нашего великого композитора. Два года спустя он поздравил меня с тридцатилетием моей студии, прося рассказать о моих выдающихся ученицах и поделиться моими педагогическими методами. Я занимаю в истории не только русского, но и мирового балета, писал он как-то, столь выдающееся положение, что грядущие поколения поставят мне в упрек, если я не напишу своих воспоминаний и не запечатлею того, что я помню о великих артистках, с которыми я встречалась или с коими я совместно работала и выступала. На родине проявляется огромный интерес к родному искусству, и я должна, писал он мне также, рассказать, что я о нем знаю и думаю, молодежи.

Исполняя его просьбу, я послала в музей не только башмаки, в которых в последний раз выступала, но и костюм, в котором танцевала «Русскую» в Лондоне в 1936 году.Я любила и продолжаю любить родное искусство, и все касающееся балета не может оставлять меня безразличной. Ведь балет определил мою жизнь и дал мне в ней счастье.

В 1958 году московский Большой театр приезжал на гастроли в Париж. Хотя со смертью моего мужа я никуда больше не выезжаю, проводя дни или в студии за работой, для добывания хлеба насущного, или дома, я сделала исключение и поехала в Опера на него посмотреть.

Я плакала от счастья… Я узнала прежний балет… Это был тот самый балет, который я не видала более сорока лет. Душа осталась, традиция жива и продолжается. Конечно, техника достигла большого совершенства. Это должно приветствоваться, но при условии, чтобы техника не ставила себе целью удивить своей акробатичностью, а стремилась бы очаровать и увлекать. Большая заслуга в том, что в России, как нигде, сумели примирить и, я бы сказала, сочетать технику и искусство».

Это отрывок из воспоминаний Матильды Феликсовны, которые она начала писать в возрасте 86 лет, за 13 лет до смерти. В ней она написала о том, что решение начать писать мемуары пришло после того, как ей приснился сон, о котором она тоже рассказала книге:

МОЙ СОН

В Сочельник, под Рождество, убирая елку, я нечаянно задела ногой за ковер и так неудачно упала, что сломала себе ногу. Меня перевезли в Американский госпиталь, где сделали очень сложную и тяжелую операцию. Когда я еще лежала в госпитале, я видела в ночь с 16 (29) на 17 (30) января 1952 года сон, который тут и описываю.

Я вижу во сне, что вхожу в наше Театральное училище, в Санкт-Петербурге, со своими ученицами; я их не вижу, как это во сне бывает, но чувствую, что они около меня. Я им объясняю расположение комнат: вот направо, говорю я, две большие залы, где мы учились и репетировали, а в день училищного выпускного спектакля мы все встречали Государя Императора, Императрицу и всю Царскую семью, а налево, вдоль длинного коридора, расположены наши учебные классы. В конце этого коридора, я объясняю им, находится маленький училищный театр, где я выступала перед выпуском. Оттуда выходила вся Царская семья после спектакля.

Когда я давала своим ученицам эти объяснения, вдруг раздался чей-то возглас: «Они идут… они идут!» На мой вопрос, кто идет, мне ответили: «Царская семья». «Как - они идут, ведь их нет в живых», - ответила я. «Их души идут», - чей-то голос мне ответил, и в это время все разом запели: «Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробах живот даровав» - и трижды повторили. Потом все бросились вниз, им навстречу, и остановились перед настежь отворенными входными дверьми. На улице шумела буря, ветер гудел, лил проливной дождь и чей-то голос крикнул, что Они не могут войти. Тогда все бросились наверх, на второй этаж, и снова трижды пропели «Христос Воскресе» и остановились в длинном коридоре, ожидая Их появления. Тут снова кто-то крикнул, что Они не могут войти, и мы все бросились в следующий этаж и запели снова «Христос Воскресе». Пока я бежала со всеми, я мечтала, что когда увижу Императора Александра III, то я брошусь на колени перед Ним и буду целовать ему руки, так я его обожала. Когда в третий раз пропели «Христос Воскресе», мы все остановились, снова в ожидании появления Царской семьи, но в этот момент я проснулась вся в слезах и продолжала горько плакать. Когда я проснулась, вся моя жизнь предстала перед моими глазами с особенной яркостью и отчетливостью. Я стала, лежа на больничной койке, вновь ее переживать и решила, что я должна написать мои воспоминания. Какая-то неведомая сила толкнула меня на этот шаг, как бы все время подсказывая, что я должна это сделать. И в госпитале я приступила к их составлению.

Часто мне предлагали издать мои воспоминания, но я всегда отказывалась. Не хотелось тревожить прошлое, теребить старые раны. Кроме того, у меня не сохранились драгоценные для меня письма Наследника, которые служили бы доказательством тому, что то, что я пишу о моей первой любви - о встрече с Ники, - правда.

В моей жизни я видала и любовь, и ласку, и заботу, но видала я помимо горя и много зла. Если о чинимых мне кознях я и пишу, то не говорю о тех, кто мне их делал. Не хочу ни с кем сводить каких бы то ни было счетов, ни о ком не хочу говорить скверно. Но много, много хорошего скажу о тех, кто делал добро мне».

Воспоминания Матильды Кшесинской,были изданы в 1960 году в Париже на французском языке уже после ее смерти. Она скончалась немного не дожив до своего столетия 5 декабря 1971 года, пережив почти всех своих современников.

На русском языке мемуары увидели свет только в 1992 году и сегодня мы можем узнать о том, что происходило более века назад из первых рук.

А своим читателям «Новый пенсионер» предлагает сделать выводы. Чтобы прожить до 100 лет нужно:

- Не жалеть подобно Матильде Феликсовне о потерянном (а ей было чего терять!)

- При всех обстоятельствах стараться следить за собой

- Возможно, взяться за воспоминания, чтобы потомки знали о вашей жизни, то что помните о ней вы!

- Радоваться жизни! Кроме икры и бриллиантов, есть тысячи других поводов, только оглянитесь вокруг!

«Новый пенсионер»