Её сыновья. Часть 1

Дорогие читатели! В преддверии праздника – Дня Победы публикуем очерк нашего уже постоянного автора – писателя Геннадия Петровича Никишина >>

Наш семейный альбом немало пожелтевших от времени фотографий. С одной из них смотрит пожилая женщина с обычным русским лицом, изрезанным бесчисленными морщинками. В глазах доброта, усталость и радость от того, что жизнь прожита не зря. На коленях руки, которые на своём веку много трудились. На цветастое платье упали концы белого платка.

Рядом на лавочке внук и внучки – дети старших её сына и дочери. На других снимках сыновья Феоны Ивановны, бравые воины, только что вернувшиеся с фронтов Великой Отечественной.

С годами смотрю на эти фотографии с особым чувством, переживаю волнение, которое трудно передать словами…

Десять сыновей было у моей бабушки. Шестеро из них – Василий, Григорий, Илья, Макар, Иван и Пётр в первые же дни ушли на защиту Родины. Абрам тоже рвался на фронт, но был оставлен в Москве для работы на оборонном предприятии.

Деревня Ясенок, в которой жила семья Никишиных, мало чем отличалась от других сельских уголков в Калужской области. Сто шестьдесят крестьянских дворов с завьюженным зимой, а летом пыльным просёлком, расположилась вдоль небольшой одноимённой речушки. Ничто не нарушало её покоя. Даже весть о том, что свершилась Октябрьская революция, донеслась до этих мест с некоторой задержкой, не изменила деревенскую жизнь. Люди, правда, собирались послушать агитаторов из района за советскую власть. Случалось, что и дед мой Михаил с бабушкой Феоной брали детей в охапку и шли на общий сход-митинг.

Как мне рассказывал позднее отец, семья Никишиных в то время не бедствовала. В хозяйстве были лошадь, корова, овцы, свиньи, куры, своя земля. За двором своя пчелиная пасека, кузница-мастерская. Дед мой был мастером на все руки. Мог поставить дом, подковать лошадь, из куска металла сработать хорошую и надёжную посудину.

Дед часто недосыпал сам, любил, чтобы всегда рядом находились подрастающие сыновья. Жили нелегко, много работали. Чтобы прокормить большое семейство, Михаил Иванович надолго покидал родную деревню, отправляясь на заработки. Никишин-старший в округе был человеком известным. Сам многое умел, хотелось ему, чтобы и дети с малых лет познали главную школу – жизнь.

Однажды в 30- х годах до Ясенка долетела нежданная весть, которая всколыхнула всю деревню. В дом родителей прибежали Иван с Василием и сообщили, что организуется колхоз. Вечером собрался семейный совет, на котором было решено писать заявление и вступать в коллективную артель. В деревне прислушивались к мнению Никишиных, так они подали пример другим.

Если сравнивать с годами сегодняшними, то в Ясенке, выходит, образовалось целое фермерское хозяйство из ближайших родственников. Такой поворот повлиял на выбор многих, даже те, кто колебался и подсчитывал плюсы и минусы новой жизни, решили поступить таким же образом.

Были языки, кто в умении Никишиных работать на своей земле, пытались усмотреть «кулачество». Вот и специальная комиссии из уполномоченных придерживалась было такого же мнения. Со строгим и решительным видом те прошли по двору, заглянули в избы старших сыновей, которые уже жили своими семьями, внимательно осмотрели хлев, амбар, пасеку, мастерскую, пропахшую дымом и потом. Но, узнав, что Никишины вступили в колхоз, отступили.

Когда в Ясенке решено было строить школу, а время уходило, дед Михаил предложил один из домов передать ребятишкам, а семью старшего сына взял под свою крышу. Этот дом стоит до сих пор, уцелел во время войны, в нём в разные годы размещались государственные учреждения. А за уголком, где жила семья моего деда, до сих пор сохранилось название «Никишин хутор».

За дедом закрепилось уважительная кличка по-уличному «Марголин». Когда кому-то требовался совет или помощь, в деревне говорили: «Идите к Марголину». Однажды я расспросил бабушку, откуда пришла эта кличка, и узнал, что когда-то в их деревне жил еврей. Был он мастером на все руки, добрым и отзывчивым, ни одно дело не обходилось без его участия. Что этот умелец оставил о себе большую память, когда в первой половине 18-го века на территории Калужской губернии А.Н. Демидовым были построены первые железоделательные заводы, один из которых ( в 1756 году ) появился и в Ясенке, который стал называться «Ясенокским».

Деревня всегда славилась своими умельцами, я застал годы, когда район восстанавливался после военной разрухи, требовалось много квартир по деревням, и во всех работах отличались плотники из Ясенка. Но кличка «Марголин» досталась в «наследство» только моему деду Михаилу.

Радовалась моя бабушка Феона Ивановна, глядя на сыновей. Спиртным и табаком те не баловались, воспитывались в строгости и послушании, в почитании родителей и старших. Бывало, отправится молодёжь гулять в Жерёбовку, и некоторые соседи испытывали тревогу – не натворили бы чего. А бабушка за своих сыновей была спокойна. Но радостное и счастливое время длилось недолго.

К концу первого летнего месяца 41-го старшие сыновья уже отслужили действительную, Григория ждали со дня на день. Они-то и встретили войну первыми. С матерью и отцом остались лишь младшие – Павел и Афанасий. К первым числам апреля 1942 года часть Думиничского района была освобождена, и линия фронта пролегла по реке Жиздра. По одной стороне те, кто с радостью встретил освобождение, на другом берегу всё та же оккупация и постоянный страх быть казнённым за любую провинность, за малейшее неповиновение «новой власти». Земля, которая ещё недавно кормила и давала жизнь, изрыта траншеями и окопами, блиндажами и покрыта долговременными огневыми точками.

В последних числах марта Никишины – старики и двое сыновей 9 и 13 лет, оказались в посёлке Урицкий под Брянском. Лагерь для перемещённых лиц носил цифру «142». Огромные здания бывших железнодорожных мастерских. Территория опутана колючей проволокой, по углам пулемётные вышки с часовыми. Сначала сюда поступали наши военнопленные, потом гражданские узники. Каждый день кто-то уходил из жизни. От болезней, от полученных в боях ран, от холода и голода. Санитарные команды не успевали вывозить трупы за пределы лагеря, и тогда огромные ямы, вырытые техникой, появились в центре.

Много лет спустя, работая в архивах Москвы, Калужской, Смоленской и соседних с ними областей, я открывал страшные картины преступлений гитлеровских нацистов. Пройдя два лагеря – Урицкий и Алитус в Литве, Никишины оказались в далёкой Эстонии. Узники теряли силы и здоровье на фабриках и на полях, а Феону Ивановну заботило лишь одно – тревога о детях. Но, слава Богу, выжили!

Геннадий Петрович
Никишин
писатель, инвалид первой группы, проживающий в настоящее время в пансионате для ветеранов труда № 19 г. Москвы

Продолжение следует

НП