Ее сыновья. Часть 2

Дорогие читатели! В преддверии праздника – Дня Победы публикуем продолжение очерка нашего уже постоянного автора – писателя Геннадия Петровича Никишина >>

В конце 44-го вернулись домой. На месте деревни груды битого кирпича, густо поросшие крапивой и кустарником. На станции Палики получили комнатку в двухэтажном кирпичном доме, который при отступлении фашисты взорвать не успели. Район с трудом залечивал раны. Началось восстановление местной угольной шахты, едва ли не единственное место, где можно было приложить рабочие руки, но дед к тому времени уже тяжело болел.

А потом, в самый канун 1945 года, произойдёт событие, которое будет помниться всегда. Однажды в дом к Никишиным пришёл почтальон и велел расписаться в получении телеграммы. Замерло сердце у матери, а женщина-почтальон успокаивает, что это, мол, добрая весточка. Бабушка дрожащими руками с трудом вывела свою фамилию, подошла к окну и окликнула младшего сына. Слушала она и ушам своим не верила. В телеграмме говорилось: «Уважаемые Феона Ивановна и Михаил Иванович, посылаю Вам небольшую помощь. Желаю Вам здоровья, а сыновьям Вашим военных успехов. Поздравляю Вас с Новым 1945-м годом!» Стояли на этой телеграмме число и подпись: 30 декабря 1944 года. Москва, М. Калинин.

Тревога сменилась радостью. Навернулись слёзы на глаза у бабушки, справиться с собой не может. Надо же, о ней и её сыновьях в Москве знают. Значит, живы, воюют. А следующий день принёс ещё одну великую радость – письма от сыновей. Да не одно, а несколько. Солдатские треугольники пришли на родину давно и пролежали – сохранились где-то в соседнем Жиздринском районе. Слушала письма мать, как будто с сыновьями своими разговаривала.

Наступил последний год войны. Люди продолжали возвращаться на родные пепелища. Все жили ожиданием, но в деревни по-прежнему продолжали приходить «похоронки». Тревожилось сердце и у Никишиных. В самом начале войны был призван на фронт Василий, но который успел сообщить о себе только в единственном письме, что прибыл он в Севастополь. А потом сын как в воду канул. Был тяжело ранен и умер в госпитале Макар. Шёл на поправку в госпитале Григорий, Пётр снова был на фронте после ранения. Для него это было уже второе ранение.

Слушала Феона Ивановна и вспоминала, как за каких-то два-три месяца обезлюдела их деревня в самом начале войны. Как в первых числах октября 41-го года через деревню прошли иноземцы. Вооружённые до зубов, довольные успехами. Начались недели, месяцы оккупации...

Узнала из писем Петра, как он был ранен в боях под Ясенком. Это было его боевое крещение. Первое ранение и первая награда – медаль «За отвагу». Второе ранение оказалось более серьёзным, и сын оказался в госпитале в Гжатске, Смоленской области.

Сыновья писали о себе, расспрашивали и просили беречь себя. Первым Феона Ивановна обняла Григория. Сын вылечился, нашёл свою судьбу в госпитале, познакомившись с медицинской сестрой, которая его выхаживала. Молодые заглянули в родительский дом на часок, и Зинаида увезла будущего мужа на Украину, в Кременчуг.

Следом переступил родной порог Илья, чуть позже встречали Петра с девушкой из одного стрелкового полка. Сын до последнего не спешил рассказывать о том, как в госпитале произошло это знакомство. Мой отец к тому времени уже готовился уходить на фронт, как кто-то в шутку предложил: «Сходи в столовую, там новенькая поступила, из выздоравливающих. Говорят, пулемётчица!» Вот так и познакомились мои родители. С боями дошли до Тильзита в составе 3-го Белорусского фронта. Из Восточной Пруссии и написал сын родителям и о знакомстве, и о том, что они решили пожениться. В памятный день 9 мая в стрелковом полку это событие отметили небольшим вечерком. Откуда-то принесли вина, а молодым преподнесли в подарок ванну, кровать, стиральную доску и большой рулон материи….

Известие, что средний сын женится и привозит с собой жену из «городских» родители восприняли с настороженностью, но приезд и первое знакомство показали, что в доме появилась настоящая хозяйка. Рукодельная, внимательная, умеющая ладить со всеми. Первое, что сделала невестка, - нашила всем рубашек на машинке «Зингер»…

А Василия по-прежнему не было. Казённая бумага сообщала, что «пропал без вести», но мать и отец, жена и двое детей – Виктор и Валентина – продолжали ждать и верить. Вот и слова пожилой гадалки, которая, раскинув однажды карты, сказала: «Сына вашего среди убитых не вижу. Ждите, вернётся!» тоже вселяли надежду. И Василий вернулся. Выяснилось, что после тяжёлой контузии в Севастополе он попал в плен, был вывезен в Германию. Работал на каком-то военном заводе. Мой дядя рано ушёл из жизни, сказался плен, условия жизни в лагере, где узников часто подвергали истязаниям. За неопрятный вид, за плохую стойку в строю, за слишком прямой взгляд, просто за то, что ты узник с нашивкой «Ost» на спине.

Мне приходилось слышать, что тот, кто оказался в плену или был вывезен фашистами с оккупированной территории, подвергались репрессиям после освобождения и возвращения домой. Особенно трудно было вернуть своё честное имя и доказать свою невиновность военнопленным. Эта чаша миновала Василия. О нём не вспоминали по праздникам, не приглашали в школы на уроки «Памяти», не награждали юбилейными медалями. Но он пользовался большим авторитетом среди думиничан, каждый день дядя незаметно проходил свой маршрут от завода, где работал слесарем-жестянщиком, до улицы Б.Пролетарская, где стоял дом, где его приходу радовались жена и дети. Сад и огород под окном, пчельня, мастерская…Василий, как и его родители, отличался трудолюбием и всесторонней мастеровитостью.

Давно уже нет моей бабушки. До последних дней она жила в делах и заботах. Сначала о сыновьях, потом о внуках и правнуках. Которых у неё более пятидесяти. В Тамбове и Калуге, на Украине и в Москве, в Республике Коми и в Красноярском крае, в Смоленске и в Молдавии…

…Около 600 дней огненный смерч войны вился над Думиничской землей. 60 сёл и деревень было сожжено, 16 разрушено на 60 — 90 процентов. В п.Думиничи не осталось ни одного здания, поэтому райцентр был перенесён в Брынь и находился там несколько лет. Жестоким злодеяниям подверглись мирные жители. Более 2200 человек было расстреляно. Только в с. Вертное, в д.Думиничи, д. Слободка было сожжено и расстреляно 113 человек.

Отец не любил возвращаться воспоминаниями в прожитое, но когда братья собирались вместе в нашем доме, со стены снимали портреты в деревянных рамках с многочисленными фотографиями, и прошлое приходило на память. Прошлое, которое должно быть у каждого человека…..

Геннадий Петрович
Никишин
писатель, инвалид первой группы, проживающий в настоящее время

в пансионате для ветеранов труда № 19 г. Москвы

НП