Когда кончится кризис?

По мнению доктора экономических наук Евгения Гонтмахера, мы не прошли пик кризиса. И дело, по его мнению, не в цифрах, а в двух обстоятельствах:1) наращивании темпов роста не за счет нефтедолларов, а за счет структурных реформ;2)необходимости изменения типа экономики >>>

«Главная проблема, решение которой позволило бы нам выйти из кризиса, подняться со дна, — создание современной экономики XXI века. Но пока как-то особо не двигается».

Е. Гонтмахер

Корреспондент «Ленты.ру», отрывки из которой мы предлагаем, задал вопрос о нашей зависимости от нефти.

Е. Гонтмахер считает, что экономика у нас архаичная: « Она простая с точки зрения инвестирования. Вложились когда-то в нефть, газ, построили нефтепроводы, газопроводы — эффект быстрый, очевидный. И цены всегда были очень неплохие. Цены росли не только на нефть и газ, но и на другие наши сырьевые ресурсы.

И была некая успокоенность. Реформы — это всегда большие риски. Допустим, ты неправильно проводишь реформы и получаешь недовольство. Вспомним пример из моей сферы — монетизация льгот. Нужная реформа, но как она была исполнена? И денег потратили больше, чем планировали, и результата не добились. Так же и с пенсионной реформой, которую запустили в 2002 году. Сейчас мы видим, что кромсают нашу пенсионную систему каждый год. Главный эффект в чем должен быть? Чтобы получилась более-менее достойная пенсия.

Корр.: А вместо этого — ощущение, что пенсии вообще не будет.

Е. Гонтмахер: Да. У большинства ощущение, что никаких пенсий не будет. В условиях комфортных цен на нефть и газ вполне естественно людям, которые принимают решения, воздерживаться от каких-либо реформ. С надеждой на то, что так будет всегда — и сто лет, и двести, — при их жизни, во всяком случае.

Сейчас мы попали в сложную ситуацию. Цены на нефть упали. И все специалисты говорят, что вряд ли они будут расти до прежних высот. Ну, 50 долларов будет за баррель, 60. А денег особых уже через два-три года не будет ни в резервах бюджета, ни в самом бюджете, но реформы проводить теперь уже точно надо.

Греф очень неплохо в свое время сказал: «Реформы начнутся тогда, когда кончится нефть».

Мы подошли к осознанию того, что низкие цены на нефть — на очень длинный период. А при этих ценах поддерживать все наши расходы, которые были заложены в бюджет, уже невозможно.

Должен сказать, что вообще-то в инфраструктуру в последние лет 15 вкладывалось довольно большое количество денег. Если мы сравним ситуацию 2000 года и нынешнюю, то разница есть. И с точки зрения авиационного транспорта, и железнодорожного, строительства мостов, даже дорог…

Корр.: То есть популярное критическое высказывание о том, что правительство ничего не делало 15 лет, в корне неверно?

Е. Гонтмахер: Правительство много чего делало. И в инфраструктурном плане сдвиги есть — по крайней мере, до 2010 года были. Потом начался откат в другую сторону. В социальном плане тоже был достигнут прогресс: по сравнению с 2000 годом пенсии и зарплаты людей существенно увеличились. И вообще жизнь людей улучшилась — это факт, который трудно оспаривать. Проблема сейчас даже не в том, есть деньги или нет денег. Проблема — в эффективности их использования. Как показывает сопоставление с международными аналогами — в строительстве дорог, мостов, создании системы связи, — у нас тратится в разы больше на условную единицу, на километр, например.

Деньги стали уходить на сверхпотребление того же менеджмента. Взять хотя бы пресловутые «золотые парашюты». И коррупция, конечно, ну о чем говорить! Воровство. Оно в инфраструктурной сфере запредельное. Надо помнить, что многие страны мира при строительстве инфраструктуры как раз проходили момент, когда у них появлялась мафия. Например, Италия. Это была классическая форма получения денег — строительство дорог. Мы, конечно, до мафии не доросли. Но деньги, которые легко приходят, так же легко тратятся, в том числе на собственные личные нужды, — к сожалению, это происходит до сих пор.

А сейчас ситуация такая, что на инфраструктуру денег особенных не направишь. Они ушли. За счет сверхвысоких цен на нефть и газ за последние лет 12-13 мы получили несколько триллионов долларов. Несколько триллионов долларов пришли в Россию! Часть из них была потрачена на строительство. В частности, на Олимпиаду. Все-таки многое было сделано в Сочи. Но часть, конечно, ушла не туда, куда нужно.

Вы сами понимаете — какая тут может быть статистика? Я лично оцениваю так, что половина ушла на дело, а половина — не на дело. 50 на 50.

Корр.: Это же огромные суммы!

Е. Гонтмахер: Безусловно. При должном уровне менеджмента, при другом качестве управления, при действенных мерах по борьбе с коррупцией (а самая действенная мера — это уменьшение роли государства: чем меньше проходит денег через конкретных чиновников, тем меньше соблазнов) — при соблюдении этих условий можно было намного большего достичь. И встретить падение цены на нефть, которое от нас конечно, не зависит, в более подготовленном состоянии.

…Я бы сказал так: любая страна, которая хочет успешно развиваться, имеет некое видение будущего. Это видение — двух типов. Первое — некий образ желаемого завтра, которое неизвестно когда будет достигнуто, но люди, которые отвечают за страну, должны иметь в голове этот образ. Пусть даже идеалистический.

Может быть, не очень хорошая аналогия, но однажды мы объявили, что близки к построению коммунизма. Этого не произошло, понятно, но была заявлена идея. Всегда должна быть идея, которая объясняет, с кем мы, кто мы, какие ценности мы разделяем.

Второй образ будущего — это планы. Они вряд ли должны быть рассчитаны на пять или десять лет, потому что мир быстро меняется, но должно быть стратегическое планирование на два-три года. Еще недавно бюджет у нас так и планировался — на три года, но это отменили сейчас.

Мы помним не очень завидную судьбу программы Грефа, которая была написана по заказу Владимира Владимировича Путина, когда он готовился стать президентом. Она была неплохой. Но через десять лет подвели итоги, и оказалось, что только 30 процентов исполнено. А только тогда, когда исполнено процентов 70-80 из запланированного, наступает новое качество.

Мы помним попытку при Дмитрии Анатольевиче Медведеве как-то выстроить стратегию — и тоже не получилось, «Стратегия 2020» тоже легла в стол. Сейчас говорят про «Стратегию-2030». Видимо, надо планировать реформы по отдельным сферам, направлениям, и в совокупности это позволит нам создать программу развития страны. Но это очень сложная задача.

Корр.: Постоянно говорят о том, что необходимо развивать малый бизнес, особенно сейчас. Какая судьба ожидает малый бизнес в этом году, и что должно делать правительство для развития этой сферы?

Е. Гонтмахер: Ждать в 2016 году малому бизнесу нечего. Ничем порадовать, к сожалению, не могу. Помните, хорошее слово было придумано — «кошмарить». Бизнес кошмарят. Очень точный диагноз. Все эти решения об уменьшении числа проверок, о льготах — это все не работает под теми или иными предлогами, особенно в регионах.

Развитие малого бизнеса является неотъемлемой частью реформ, о которых мы говорим.

Структурные реформы некоторые представляют так: давайте мы нефть и газ отставим в сторону и займемся чем-то другим (хотя это нужно — Россия от добычи нефти, газа и другого сырья никуда не денется еще очень много лет, просто нужна глубокая переработка сырья, нужна нефтегазохимия). На самом деле структурные реформы означают изменение роли малого бизнеса. Малый бизнес — это не только сервисная экономика: медицина, бытовые услуги, туризм. В развитых экономиках европейских стран, где малый бизнес занимает 50 и более процентов от ВВП, — это инновационные проекты, это производство комплектующих для крупных заводов.

Недавно посмотрел ролик о том, как собираются «Боинги» в США. Сотни тысяч деталей везутся изо всех стран мира — кстати, из России тоже. Вот место малого бизнеса в современной экономике.

Мне кажется, нужно сделать очень просто: отменить многие виды контроля, все эти пожарные, санэпиды и так далее. Оппоненты скажут: а если пожары будут случаться, а если людей пирожками будут травить? Для предотвращения этого существуют известные во всем мире страховые схемы: если ты что-то допустил в клинике, в кафе, то ты через суд ответишь по полной программе, с тебя страховщик взыщет. Поэтому полная свобода, не побоюсь этих слов, малого бизнеса. Регистрация в течение двух часов. Налогов никаких с малого бизнеса брать нельзя в первые два года. Я это сравниваю с НЭПом, который был в двадцатые годы. Другого варианта нет.

Очень важная проблема — коррупция как таковая. Малый бизнес готов ведь и налоги платить. Вопрос не в том, сколько ты платишь, а на что эти налоги идут. Если бы предприниматель был убежден в том, что налоги пойдут на развитие городской среды, на безопасность, на социальную сферу, — было бы намного больше доходов у бюджета. А пока люди повсеместно наблюдают коррупцию, они не очень охотно платят.

… Сейчас самое важное: вкладываться в здоровье и образование, свое и детей.

Если структурные реформы когда-то начнутся, понадобятся совершенно другие компетенции, которых сейчас у людей нет. Помните 90-е годы, когда инженеры становились челноками? Это было плохо, это было по-варварски. Но давайте будем готовы к тому, что люди будут перемещаться по рынку труда, между регионами, будут идти за другой работой. Для этого нужны другие профессиональные качества и крепкое здоровье.

Через сколько-то лет придут инвесторы — наши или иностранные — и скажут: мы готовы вкладывать. Но кто работать-то будет, если люди будут больные, необразованные, депрессивные? Надо заботиться о себе во что бы то ни стало. Это сейчас самая главная задача: быть в форме, потому что ты отвечаешь за себя, за свою семью. Иначе не выживем

Подробности: http://lenta.ru/articles/2016/01/18/gontmacher/

Фото: НП

НП