Последние годы жизни – тема, о которой стараются не думать или просто не думают. Люди, дожившие до возраста «домов престарелых», выросли в Советском Союзе. Их менталитет серьезно отличается даже от тех, кому 50 лет. Многое, конечно, зависит от человека, от его отношения к жизни. Однако существование домов «П» определено рамками законов и нормативами >>>
О нормах, правилах и судьбах в домах «П» размышляет молодая женщина, сотрудник благотворительного фонда «Старость в радость» и журналист портала «Милосердие.ру» Александра Кузьмичева:
Почему бабушки и дедушки не живут с родными
Дети могут жить на другом конце страны. Если бабушке 80, а ее дочке 60, есть вероятность, что внуки, которым под 40, видели ее в жизни пару раз 20–30 лет назад. Ее дети уже сами не очень энергичные и здоровые, а для внуков она незнакомый человек. Так она и отправляется в дом престарелых в родном регионе — чаще всего в районном или областном центре, потому что там дома большие, человек по 600, а маленькие — поближе к ее родному селу — закрыли в процессе оптимизации.
Хотя в доме на 30 человек с семейной атмосферой ей было бы гораздо лучше, чем в интернате на 600. Но в целом дом престарелых для нее — не кара и тюрьма, а физическое спасение: постельное белье меняют, пищу 4 раза в день приносят, пусть не ту, что бабушка любила. Дальше от склада личности зависит: кто-то там проживет еще 15 лет, кто-то умрет через два месяца.
Есть куда менее социализированные семьи. Тут все могут жить близко, но дети пьют, причем часто пропивают пенсию бабушки или дедушки — дедушки, правда, реже доживают до преклонного возраста, вот мы и говорим в основном про бабушек. По пьяни сын или внук бабушку и ударить может, питается она плохо: деньги-то пропиты и готовить в семье особо некому. В этом случае дом престарелых опять физическое спасение.
Бабушки при этом чаще всего своих родных не осуждают, очень радуются их звонкам и визитам, даже если родные приезжают раз в месяц забрать остатки пенсии (75% пенсии перечисляется на счет интерната, 25% остается старикам). Они рады, что могут быть полезны. Если мы дарим бабушкам мягкие игрушки, они счастливы потому, что смогут подарить эту игрушку внуку-правнуку, если того приведут в гости.
Есть, разумеется, бабушки, для которых дом престарелых — тюрьма, детей они своих воспринимают как предателей. Тут и очень хороший дом престарелых, с внимательным персоналом и хорошей материальной базой, может восприниматься как жизненное крушение, особенно если бабушка интеллигентная (например, школьная учительница или бухгалтер). И совершенная лачуга может восприниматься как нормальный дом (если бабушка, к примеру, была дояркой или свекловичницей и особого комфорта в жизни не видела).
А есть и классические истории, когда бабушкину квартиру или дом продали, свои условия улучшили, бабушку сначала взяли к себе, а потом всячески ей демонстрировали, что она лишняя, и она сама попросилась в интернат или ее прямиком туда отвезли. Но этих историй в десятки раз меньше, чем из серии «так сложилось», «все родные умерли», «сын пил и бил» или «дочь сама инвалид и в соседнем интернате живет».
Кто решает, где пожилые люди проведут свои последние годы
В классическом московском интернате 500 коек, из них 275 для лежачих и 75 для слепых. Дома престарелых в Москве находятся в ведомстве Департамента соцзащиты. Но бабушки и дедушки могут на годы попасть в психоневрологические интернаты (ПНИ) и даже в психиатрические больницы. Многие выпускники детских домов, особенно коррекционных, или выпускники с инвалидностью в 18 лет попадают в дом престарелых, если инвалидность физическая. Если ментальная — то в ПНИ. И остаются там до самой смерти.
Кроме того, существует 216-й приказ Минздрава о медицинских противопоказаниях, при наличии которых человека могут не пустить в дом престарелых и ПНИ. Стало быть, если у человека туберкулез или эпилепсия с частыми припадками, то жить ему в системе Минздрава. Хосписы тоже открываются подчас даже в довольно глухих деревнях: так могут называть и настоящий хоспис с лицензией на наркотические обезболивающие, но тогда туда будут брать чаще всего только с онкологией, а неврологических и прочих больных не будут.
Как устроен быт в домах престарелых
Ситуация решающим образом зависит от персонала. Если директор радеет за бабушек и дедушек, он и весь персонал будет мотивировать, и спонсоров будет приглашать, и волонтеров позовет, и на бензин денег даст, чтобы жители интерната на экскурсию куда-нибудь на казенном автобусе съездили, и под домовый храм комнату выделит.
Полно домов, где персонал во главе с директором сильно выгорел. Зарплаты у них низкие: у нянечек по 5–8 тыс. рублей, а на них может быть до 50 лежачих стариков на двоих в смене — и ночью она может и одна быть на свой этаж. Им ничего не надо кроме как обеспечить биологическую жизнь. То есть где-то лежачую бабушку будут кормить с ложечки, всячески ее тормошить — и она встанет после перелома шейки бедра, пойдет хоть с ходунками и сохранит разум. Где-то скажут «слегла» и оставят так, а когда она уйдет в себя, скажут: «Заплохела, не подходи к ней лишний раз», — и она умрет очень скоро.
Случаев преступного стремления поскорее переправить бабушек на тот свет в государственных домах престарелых нет. В крайнем случае от этого страхует подушевое финансирование (всех угробишь — останешься на бобах) и прокурорские и прочие проверки. А вот случаев полного равнодушия — «им ничего не надо, они не в себе» — полно, притом что бабушкам очень нужны и общение, и комфорт, и личное внимание.
К счастью, это выгорание во многих случаях излечимо. Легче в маленьких домах, где беды были от бедности. На нашем счету несколько случаев превращения вонючего барака во вполне уютное место просто потому, что медсестрам вместо хлорки дали нормальные моющие средства в приличном количестве, подгузники для лежачих, дополнительные экземпляры постельного белья, перчатки. И они воспряли, потому что до того были уверены, что ни они, ни их бабули никому не нужны.
Труднее в больших домах — там и подгузников нужно много, и моющих средств, и пока с каждым из персонала по душам поговоришь (не учить чему-то, а просто поговорить по-человечески, может, у нее трое детей дома недокормленные при ее-то зарплате), много времени проходит.
Да, кое-где кто-то и подворовывает. Мы видели образцовые дома, где все идеально именно за счет бюджета. Мы никого не ловили за руку — у нас другая специализация, мы не Следственный комитет, просто сравниваем, что бывает при радеющем директоре, а что в других случаях. Впрочем, и финансирование от региона к региону разное, и здание может быть 1905-го, а может быть 1985 года постройки.
Большие дома бывают хорошими. С вниманием к лежачим, с трудовыми и творческими мастерскими, с прогулками. А бывают плохие — и большие интернаты, и маленькие, где с бабушки просят денег за помощь в помывке, денег за выход на улицу подышать, где ноги к полу липнут и т. д.
Чем частные дома престарелых лучше государственных
Государственные дома престарелых не бесплатные, как многие думают, — там забирают 75% от пенсии. Я знаю палаты сестринского ухода, где забирают 95%. Есть социальные койки в государственных палатах сестринского ухода и интернатах, куда берут за доплату от родственников (например, прав на место только за отчисление от пенсии у бабушки почему-либо нет). В Подмосковье в прошлом году доплата была 22–25 тыс. рублей за койку в месяц, то есть 75% пенсии плюс эти 22–25 тысяч рублей. И это вполне себе обычненькие палаты, по четыре человека в комнате и никаких преференций. Там относительно неплохо, наши волонтеры даже оплачивают такие палаты одной бабушке, которой государство предлагает только другие, хуже.
Всякого рода пансионаты типа «Доброта», "Забота", Senior Group (физически они в Подмосковье, но считаются московскими), Пансионат для пожилых людей — все это частные сети. Senior Group нам помогают чем могут: проводили краткие тренинги для персонала государственных домов из регионов, взяли к себе и поставили на ноги нашего лежачего слепого дедушку, когда он собрался помирать, и т.д. Но цена проживания в таком пансионате зашкаливает за 100 тысяч в месяц, насколько я знаю. С остальными частными сетями мы лично не знакомы. Но если цена проживания примерно 30 тысяч рублей в месяц, то это гарантированно не лучшие условия, а персонал, скорее всего, не то что без образования — даже без медкнижек. В новостях прошумел приют во Владимирской области, где нашли мертвых и полумертвых стариков, — там проживание стоило 22 тысячи в месяц.
Хороший частный дом (у «Сениор Групп», например) соответствует, скажем, израильскому. То есть там нет лежачих как класса: даже если человек в вегетативном состоянии, его утром умывают, сажают в коляску, везут завтракать в столовую (пусть протертая пища с ложечки, но не в постели через поильник), потом везут на всякие утренние просмотры новостей и обсуждение, потом на прогулку.
Там круглосуточный присмотр за теми, кто не в памяти, занятия всякой арт-терапией и музыкой, психолог, визиты стоматологов-кардиологов и прочее. В таких местах лежачие встают, на все праздники родственников приглашают. В плохих частных домах престарелых все либо так же, как в плохих государственных, либо — в криминальных случаях — может оказаться намного хуже.
Александра Кузьмичева/ «Старость в радость», «Милосердие.ру»
Подробности: http://gorod.afisha.ru/people/kak-zhivut-lyudi-v-domah-prestarelyh/
Фото: Екатерина Колпакова
Рубрика:
Дома престарелых
Подпишитесь на нашу новостную рассылку, чтобы первыми получать самые интересные новости пенсионной системы в России, статьи по вопросам законодательства и права, информацию о благотворительных и социальных программах, обзор культурных, спортивных, зарубежных и других новостей.
Быстрая навигация: На главную